Расскажу вам историю, которая в известной степени характеризует наш город Москву. Просто вот реально, я в бешенстве, и меня до сих пор трясет от возмущения.
Мы с моей женой, журналисткой Леной Боровской, журналистом Женей Левковичем и нашей подругой Яной Чабовской пошли на концерт "Пошлой Молли" в клуб Arena by Soho Family (который на Кутузовском). Купили билеты, на входе готовим сумки к досмотру.
Досмотровой группой из крепких мужчин в пиджаках (по типажу классические братки 90-х, только цвет пиджаков не малиновый) командует решительная женщина. С каким-то патологическим остервенением она шмонает рюкзаки входящих. Чтобы вы понимали: это не тот досмотр, который осуществляет выдрессированная московская полиция на митингах (кода полицейский сам руками не трогает ваши вещи и лишь просит "покажите это, откройте вот это отделение сумки, чтобы я видел"). Нет,
с такой формой досмотра, как вчера вечером, можно столкнуться только в СИЗО - они лично, своими руками, все открывали, включая кошельки, косметички, только что в карманы одежды не залезли.
Ну, думаем, ладно, попадание на концерт дороже скандалов по поводу вертухайского хамства. Стоим, ждем, когда нас пропустят. И тут у Левковича в рюкзаке обнаруживают бумажку с митинга, который был на проспекте Сахарова. Бумажный плакат формата А4 с фразой "Я в бешенстве". Наверняка, когда на митинге Женя фотографировался с этим плакатом и с благостной улыбкой, он не думал, что такая бумажка может вызвать у кого-то подлинное бешенство.
Вертухайка на входе, вытаскивает бумажку, разворачивает ее, сперва просто цепенеет, потом заявляет, что Женя с такой бумажкой на концерт не пройдет. На все вопросы "почему", "какими вашими правилами такое прописано", "какую эта бумажка может представлять угрозу" вразумительного ответа нет. На все заверенения Жени, что он вообще не собирается разворачивать этот листок на концерте (ну глупо как-то бумагу "Я в бешенстве" на концерте "Пошлой Молли" применять) реакции нет никакой, понимания нет никакого. Просто требуют "оставить плакат на входе", не давая никакой гарантии, что Женя потом сможет его забрать. При этом вокруг нас уже толпится куча "охранников" и их количество с каждой минутой увеличивается.
Пока вся эта беседа продолжается, мы с Леной достаем телефоны и начинаем снимать весь разговор на видео. Наверное, московская полиция, не препятствующая съемке даже на несанкционированных акциях протеста, нас избаловала, да.
И тут внезапно сзади, со спины, охранники вырывают у меня и Елены наши телефоны, мы тут же начинаем кричать "отдайте", но нас уже тащат вверх тормашками на улицу, осыпая трехэтажным матом и раздавая пинки и затрещины.
Ну то есть чтобы вы понимали:
в эту секунду было совершено деяние, попадающее по статью 162 УК РФ ("Разбой").
Меня, Лену и Женю выволакивают, избивая. Меня швыряют на асфальт, при попытке встать получаю в табло кулаком, очки превращаются в кучу смятой проволоки. Сорвали с шеи кулон (потом еле нашли его возле клуба).
Я кое как встаю, вижу, как тащат Лену, бросаюсь к ней, но эта куча бритого мяса в пиджаках опять меня опрокидывает на асфальт и я получаю порцию новых тумаков.
Ребята, я знаю что такое московский ОМОН, и уж поверьте, московский ОМОН вот так, с такой степенью ярости и отмороженности себя не ведет уже лет десять, с конца нулевых.
И только после того, как наша подруга Яна закричала, что вызвала полицию, что мы журналисты, эта банда начала "остывать". Ну то есть перестали бить и валять по земле. Кто-то из их старших наконец отдал нам телефоны, но все равно страха при слове "полиция" не демонстрировалось. Мы говорим, что обязательно постараемся их посадить за весь этот ад, они ухмыляются - как хозяева жизни и люди, находящиеся в своем праве.
Приехали полицейские из ОВД "Дорогомилово", которые общались с нами так, будто именно мы виноваты и доставляем им невероятные неудобства. Никаких попыток пройти в клуб и оперативно задержать избивших нас людей предпринято не было.
Заявления в полицию написаны, зафиксируем побои (больше всех, конечно, досталось Женьке). Лично у меня самая большая физическая потеря - болящая нога. Год назад был перелом, в костях до сих пор металлические стержни. Именно по этой ноге так называемые "охранники", пока я лежал на асфальте, зачем-то прыгали наиболее яростно.
Интересно, что рядовые полицейские (уже в ОВД) приватно говорили, что в этом случае бороться бессмысленно, "клуб крышует ФСБ". Пока не знаю, насколько это соответствует действительности, будем выяснять.
Мы сейчас лишь точно знаем, что клубы бренда Soho связаны с семьей "авторитетных бизнесменов" Мазараки. 19-летний Егор Мазараки, племянник замглавы ГБУ "Ритуал" Валериана Мазараки, упоминался среди владельцев этих клубов.
О чем эта история? О том, что 90-е со всей их мерзкой "брутальностью" никуда не делись. О том, что бандиты, имеющие мандат на насилие и хамство, могут и хотят избивать посетителей заведений - которых, якобы, должны защищать. О том, что в нашем "полицейском государстве" полиция, на самом деле - один из самых бесполезных и беспомощных органов власти. Ну вот страж порядка говорит: "у них там все схвачено, там ФСБ" - такое у нас полицейское государство. Специфическое.
Я, со своей стороны, сделаю все, что можно сделать в рамках закона, чтобы максимально испортить жизнь беспредельщикам. Обещаю.
Хочу еще добавить, что ни Лена Боровская, ни Евгений Левкович, профессионально занимавшиеся в прошлом музыкальной журналистикой (начиная с 90-х) за все время своей работы на концертах с таким адом не сталкивались.
! Орфография и стилистика автора сохранены
