Исполнилось 95 лет введению НЭПа — фактической капитуляции Ленина и Троцкого перед лицом восставшего крестьянства. Именно это событие подвело черту под Третьей Русской революцией, ранее называвшейся Великой Октябрьской. Незадолго до этого утопили в крови Кронштадт, и, наверное, очень многие решили, что это — кармическое возмездие за ноябрьские зверства ревматросов в 1917 году. Впрочем, слёзки бывшей "красы и гордости революции" отлились победителям спустя семь десятилетий, когда КПСС старательно хоронили под кронштадтским лозунгом "Советы — без коммунистов".
Потопили в крови и Тамбовскую "народную республику", и очень многие другие "зелёные" (не экологические, но лесные) крестьянские восстания. А некоторые решили, что это — кармическое воздаяние "мужикам сиворылым", что летом 1917 разоряли помещичье имения, а потом, мобилизованные в Белую армию, не очень старательно воевали у Колчака да Деникина за "Единую и Неделимую".
Но отчаянность и смелость народного антибольшевистского сопротивления были таковы, что большевики окончательно поняли — их военно-коммунистический проект провалился. Победить крестьянскую цивилизацию крестьянской армией можно будет только создав мощный профессиональный аппарат насилия и пропаганды, тщательно сплетя всенакрывающую сеть добровольных и профессиональных осведомителей, вырастив из 7-летних мальчиков 19-летних бойцов ОГПУ, которые, не моргнув глазом, смогут блокировать зоны, отданные Голодомору и старательно давить в крови "кулацкие восстания".
И истошно ненавидя мелкособственническую стихию, "постоянно порождающую капитализм", кремлёвские правители для видимости сдадутся этой самой стихии.
Так Третья Русская революция завершится вовсе не триумфом Советской власти, но компромиссом, причём, на условиях стороны формально побежденной. В принципе, с точки зрения экономики, будет принята программа эсеров, в блин раскатанных и красными, и белыми. Единственным отступлением от неё будет политическая дискриминация использующих наёмный труд и выходцев из ранее привилегированных социальных групп. Но в начале двадцатых в Восточной и Южной Европе с избирательными правами и гражданскими свободами везде были сложности.
И в этот момент как раз и обнаружится полная иллюзорность земско-славянофильской утопии организации государства, когда люди получают возможность довольно свободно обустраивать свою жизнь на первичном уровне самоорганизации, а государству доверяют попечительство на следующих уровнях, медиация же между госаппаратом и (гражданским) обществом осуществляется не борьбой партий и конфликтом ветвей и уровней власти, но взаимным "капиллярным" диалогом в форме запросов, дискуссий по частным вопросам и челобитных. Разумеется, яростная схоластическая полемика среди правящей касты была совершенно отдельно.
Коммунистическое государство фактически отступило в крупные города, оставив себе символическое присутствие в виде местной милиции, парт- и комячеек, всякий объединений сельской бедноты, и предоставило основной массе народа самой устраивать свою жизнь. При этом селянам дали ту землю, о которой они мечтали с 1861 года. Бедным помогали ссудами, старались создавать кооперативы. Было приличное для тех времён и того региона бесплатное образование и лечение. Государство сосредоточилось на восстановлении промышленности и инфраструктуре, образовании, науке... Война с басмачами и кавказскими повстанцами ничем не отличалась от колониальных войн, в Марокко, например, где оттачивалось полководческское мастерство генерала Франко. Только свои геополитические игры Москва прикрывала "мировой революций", а Япония, Америка, Англия и Франция идеологией не заморачивались.
И довольно быстро выявилась вся ущербность "неполитического" самоуправления. Государство, за 12 лет став из революционно-авторитарного вполне тоталитарным, смогло завершить свою войну с крестьянской цивилизацией. Завершила войну сталинская террористическая "революция сверху". Еще не знающие о своём скором истреблении в ходе второго этапа этой революции, большевики в 1929-34 годах злобно мстили за своё отступление 1921 года. Впрочем, и раздавленная коллективизацией страна "отблагодарила" за это сталинский режим массовой сдачей в плен летом и осенью 1941 года и массовой службой в рядах вооружённых формирований Третьего рейха.
Поэтому любая доктрина, призывающая общество "деполитизироваться" и отвернутся от "проклятого" государства, это — доктрина капитуляции. Если общество, отвоевав себе у деспотического государства толику свободы, затем, пользуясь отвоеванным "плацдармом демократии", не продолжит своё наступление вплоть до полной победы, оно уже программирует этим своё поражение.
Первый раз это произошло в 1921-1928 годах. Второй раз, уже на наших глазах, в 1991-1999 годах. Только на этот раз жертвой стали не крестьяне, ремесленники и мелкие лавочники, но так и не состоявший "средний класс".
Что же касается универсального алгоритма отношения между тоталитарным государством и обществом, но он прост и давно предложен: "ведьмы в живых не оставляй" (Исход, 22:18).
! Орфография и стилистика автора сохранены
