История 32-летнего гражданина Узбекистана Баходира Каримова напоминает детектив и фильм ужасов одновременно. В 15 лет он впервые столкнулся с незаконными преследованиями со стороны правоохранительных органов своей страны. Тогда от него требовали оговорить братьев и угрожали убийством, он стал свидетелем пыток родных. На протяжении шести лет его периодически задерживали, истязали, запугивали. При этом никто из палачей никогда не объяснял, чем властям не угодила семья Каримовых. Со слов Баходира, ответ одного из силовиков на прямой вопрос прозвучал так: "От вас надо избавиться". В 2005 году Каримов приехал в Россию. За спиной у него уже был арест трех братьев и многократные избиения, но в тот момент он еще не собирался просить убежище.
Казалось, что переезд спасет его от произвола узбекских полицейских и спецслужб, ведь он больше не будет в их власти. Да и какой интерес для них может представлять человек, перебравшийся в другую страну? Каримов легально устроился на работу, оформил регистрацию и патент. Прежние ужасы напоминали о себе волнением за близких, но из его собственной жизни постоянный страх, унижения и пытки исчезли. В декабре 2013 года году звонок матери из Узбекистана все изменил — мечты о спокойной жизни рассеялись. Оказалось, что о давно живущем в России родственнике политзаключенных никто не забыл. Впереди его ждало заключение в СИЗО и постоянная угроза высылки. За время судебных мытарств его супруга Татьяна потеряла двух детей.
Сейчас Баходир вместе с женой борется за право находиться в России, а значит — выжить. В его истории парадоксальным образом столкнулась Генпрокуратура и Миграционная служба. Первая убеждена — высылать Каримова из страны нельзя, возвращение в Узбекистан означает для него несправедливое тюремное заключение, пытки и, возможно, смерть. Однако УФМС по Самарской области, где проживает беженец, не намерена легализовать его ни одним из возможных способов. За эти годы семья перебрала массу версий о том, что же запустило репрессивную машину почти 17 лет назад. О том, за что расправляются с целыми семьями в Узбекистане и что значит быть политбеженцем из Средней Азии в России, Каспаров.Ru поговорил с Татьяной Каримовой и правозащитникам. Из соображений безопасности Баходир отвечал на вопросы издания через супругу, с которой временно вынужден жить отдельно.
Началась история преследований семьи Каримовых 25 марта 1999 года. "В тот кошмарный день в наш родительский дом ворвались 18 сотрудников силовых структур Республики Узбекистан. Не предъявив никаких документов, без разрешения семьи и в отсутствие свидетелей начали тщательно обыскивать наш дом", — рассказывает Баходир в своем обращении о помощи, опубликованном на сайте международной правозащитной организации "Клуб пламенных сердец". В итоге тот день правоохранители без каких-либо объяснений задержали его братьев —Хасанбоя и Тохира. Вместе с ними в отделение полиции увезли и Баходира, которому тогда было 15 лет. Еще в машине, по словам беженца, его начали избивать, показывая фотографии неизвестных ему людей и требуя опознать в них знакомых братьев. В ОВД от него уже напрямую потребовали оговорить Хасанбоя и Тохира, крики которых доносились из соседних помещений.
"Получив отказ, один сотрудник СНБ (Службы национальной безопасности — прим. Каспаров.Ru) Узбекистана вытащил пистолет из кобуры, приставил к моему виску и сказал: "если сейчас же не начнешь писать нужные нам показания, то пристрелю тебя, а потом оформим документы, как будто ты был застрелен при попытке побега".
Увидев, что я не собираюсь писать то, что им нужно, он демонстративно перезарядил пистолет, приставил его мне к области сердца со стороны спины и громко заорал: "Немедленно соглашайся или сейчас же пристрелю",
— рассказывает Баходир. Наутро его все же отвезли домой — со слов полицейского нашлись другие люди, готовые дать показания против Каримовых. Этому предшествовали долгие часы избиений, во время которых Баходир несколько раз терял сознание.
"На следующий день, что в районной, что в областной поликлинике отказались снять побои и оказать медицинскую помощь. Это случилось после того как врачи узнали мою фамилию, видимо они были предупреждены", — пишет в своем обращении Баходир. С того дня жизнь семьи превратилась в ад. Хасанбоя и Тохира арестовали и позже осудили к 16 и 19 годам особо строгого режима по статьям о "посягательстве на конституционный строй Республики Узбекистан", "изготовлении или распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку" и "создании, руководстве, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях". Позже суд сократил срок Тохира до 14 лет, но на свободу он так и не вышел — за "нарушение режима" ему утяжелили наказания. В Узбекистане "продление" сроков "политических" узников — распространенная практика. Баходир настаивает: его братья не принадлежали ни к каким религиозным экстремистским группам, показания против них дали незнакомые им люди, а преследования по этим статьям — просто удобный предлог для расправы. По его мнению, версию "охоты" за семьей доказывает еще одно дело: против его третьего брата — Хасанбоя.
Он достаточно открыто высказывал атеистические взгляды, поэтому обвинить его в религиозном экстремизме власти Узбекистана не решились, как убежден Баходир.
"Он врач-терапевт. Ему подбросили в кабинет запрещенные наркотические препараты и таким образом дали срок 6 лет. Истинная причина его ареста это то, что он неустанно требовал освободить наших братьев, указывая на их не виновность", — говорит беженец.
Стоит отметить, что правозащитники ни раз критиковали нормы УК Узбекистана, по которым преследуются Хасанбой и Тохир. Как отмечает в своем докладе за 2009-2010 год "Мемориал", вменяемые братьям Каримовым статьи— наиболее распространенные обвинения по политически мотивированным делам, удобные для фальсификаций, в том числе, из-за размытости формулировок. Как подчеркивают правозащитники, нередко под эти статьи правоохранители подгоняют обычные бытовые разговоры на политические темы. Татьяна и Баходир считают, что нечто подобное случилось и с его родными. Но что именно послужило предлогом для начала преследований, они до сих пор не знают.
"Мы в России иногда говорим нечто вроде: "Опять повысили плату за проезд! Что это такое?" Или тоже самое про квартплату. Братья Баходира могли высказать что-то подобное. Не более. Ни в каких организациях они не участвовали, никаких листовок или литературы против государства не распространяли, никого против власти не настаивали. Я подозреваю, что семью начали преследовать на основании подобных бытовых разговоров",
— делится Татьяна. Баходир отмечает, что в его семье придерживались демократических взглядов, и именно это он считает истинной причиной репрессий.
Председатель правозащитного комитета "Гражданское содействие" Светлана Ганнушкина отмечает, что ситуация Каримовых для Узбекистана не уникальна: преследование целых семей — типичная практика для многих режимов Средней Азии. Достаточно, чтобы один человек оказался чем-то неугоден властям, чтобы в тюрьме по сфабрикованным делам оказались все его родственники-мужчины.
Баходира участь братьев миновала. Однако правоохранительные органы продолжали вызывать на допросы без каких-либо санкций всех оставшихся на свободе членов его семьи, давить на них физически и морально. В частности, его пожилую мать вместе с другими родственниками осужденных по схожим статьям периодически вызывают на собрания, на которых унижают перед другими жителями города.
"Мало того что пытали и издевались, еще сотрудники милиции приходили в школу где я учился, специально устраивали собрания и заставляли меня показаться всем, чтобы прилюдно унижать меня. Показывая меня всем ученикам, говорили что я и вся моя семья враги народа. Аналогично поступали и поступают с моей семьей до сих пор",
— рассказывает Баходир. Кроме того, периодически его без всяких санкций суда задерживали на несколько дней. Так, в 2005 году сотрудники СБУ похитили его после школы и продержали без еды и воды пять суток, требуя признаться в распространении антигосударственных листовок.
"На третий день под вечер, когда я в очередной раз попросил воды у одного удержавшего меня сотрудника милиции, он вывел меня из подвала МВД и привязал к собачьей будке и, показывая на собачью миску, издевательски сказал: "Если хочешь есть и пить — угощайся".
Потом он ушел, оставив меня привязанным. Привязанная рядом овчарка не давала мне лишний раз пошевелиться", — вспоминает Баходир. Отпустили беженца, когда нашли какого-то другого человека, которого сочли виновным в распространении тех самых листовок. По словам Баходира, причиной его задержания оказалось то, что и у него, и у того человека, были красные велосипеды. Кто-то сообщил силовикам, что листовки распространяли именно с такого.
В 2005 году Баходир переехал в Россию и стал здесь работать, получив все необходимые документы. Его жизнь, наконец, вошла в нормальное русло. Однако в декабре 2013 года ему позвонила мать и сообщила, что сотрудники СНБ приходят к ней домой и требуют, чтобы сын вернулся на родину. Также выяснилось, что власти Узбекистана объявили Баходира в розыск. Предполагая, что в случае возвращения в Узбекистан его подвергнут незаконному преследованию, он решил обратиться в УФМС по Самарской области за статусом беженца. Однако ему отказали в принятии заявления и проведении интервью, заявив, что он вне опасности. В июне 2014 года Баходир снова пришел в УФМС — продлить документ, позволяющий на законных основаниях работать на территории РФ. В этот момент его задержали. На следующее утро Самарский районный суд Самары арестовал его по запросу Узбекистана — там его обвинили по уже знакомым статьям об участии в запрещенной религиозной организации и покушении на конституционный строй республики.
Абсурдность обвинений в религиозном экстремизме доказывает сама жизнь Баходира, настаивает его жена Татьяна. Они вместе уже много лет.
Татьяна — православная христианка, и ее супруг никогда не просил ее изменить вероисповедание. Более того, вопрос веры они в принципе почти никогда не обсуждали.
От мужа она также знала об атеистических убеждениях одного из его братьев и его спокойном отношении к таким взглядам.
Несмотря на всю тяжесть ситуации, Баходиру удалось добиться проведения анкетирования на статус беженца только в августе 2014 года, уже в СИЗО. В ноябре того же года ему отказали. Он обжаловал это решение дважды, и оба раза проиграл. За время пребывания под угрозой депортации, беженец наполовину поседел и сильно испортил здоровье. Спустя 7 месяцев и 10 дней Баходир все же вышел из СИЗО — суд изменил ему меру пресечения на подписку о невыезде. Он обратился в УФМС вновь — на этот раз за временным убежищем, которое получить проще (статус беженца в России имеют всего около 800 человек, временное убежище — более двухсот тысяч человек). Баходиру снова отказали, несмотря на то, что за это время дело беженца изучила Генпрокуратура. В ведомстве пришли к выводу, что реальных оснований для его преследования в Узбекистане нет, сняли Баходира с розыска и отказали в выдаче.
Председатель "Гражданского содействия" Светлана Ганнушкина подчеркивает:
Такие случаи крайне редки — прокуратура в принципе не часто соглашается изучать дела беженцев из Средней Азии. И уж если она принимает такое решение, дальше УФМС по месту жительства дает соискателю возможность легализоваться в России.
"Ему сказали, что отказывают во временном на том основании, что он женат на гражданке России, и поэтому может получить разрешение на временное проживание (РВП) в нашей стране вне квоты", — замечает Ганнушкина. Баходир обжаловал и это решение, но вновь проиграл. Тогда он , как и советовали, РВП. Здесь его история вновь приобретает черты детектива.
Ранее беженца уже трижды пытались похитить неизвестные. Он полагает, что это были сотрудники СНБ Узбекистана. При первом обращении в УФМС за статусом беженца, группа узбеков подстерегла Баходира на выходе и стала требовать, чтобы он пошел с ними. Татьяне удалось прогнать их, когда она привлекла внимание прохожих. Еще два раза за Баходиром гнались на машинах. Причем один раз неизвестный автомобиль увязался за машиной родных Татьяны, когда они встречали мужа из СИЗО. Как отмечают правозащитники, кража политэмигрантов на территории России вещь, увы, не редкая, и в этом смысле история Баходира не уникальна. Четвертый раз беженца поджидали снова у УФМС, однако и тут Татьяне удалось перехитрить преследователей.
Чтобы не допустить попыток выкрасть супруга, она оформила доверенность, позволяющую ей забирать из государственных учреждений его документы. 12 февраля 2015 года ей позвонили по телефону из УФМС и сообщили, что решение по РВП готово. Татьяна попросила отправить уведомление об этом. Сначала ей отказали "по техническим причинам", а потом отправили, но результат решения в нем, вопреки закону, указан не был — только дата и время, когда нужно прийти. Когда Татьяне попросила сообщить ей суть бумаги, ей ответили: "Приходите с супругом и узнаете".
"В итоге я попала к начальнику отдела, который выдает решения по РВП. Она нам назначила время и дату и сказала, что будет ждать нас после рабочего времени. Мне это показалось странным. Ведь это сказала сотрудница УФМС, а до этого я постоянно натыкалась на фразы вроде: "Вы пришли в нерабочее время, приходите в другой день". Я стала обзванивать всех знакомых правозащитников, и все мне рекомендовали не ехать. Мой муж и я так и сделали.
Позже знакомые мне сказали, что у здания УФМС нас поджидали — к назначенному времени пришли двое людей в штатской одежде, пробыли там два часа и ушли",
— рассказывает Татьяна.
Она решила больше не рисковать и пытаться получить решение самостоятельно. Почти через неделю в районном отделении УФМС инспектор сообщила Татьяне, что ее мужу вновь отказали. Когда она поехала за решением, его опять не выдали. "Но на этот раз мне сообщили, что решение было принято еще 3-го декабря. И сказали, мол, что я волнуюсь — пусть Баходир приходит, забирает его и на этом основании продлевает регистрацию. Я спросила: "Значит, ответ положительный?" Мне ответили утвердительно". В конце концов, только адвокат смогла добиться возможности изучить ответ по РВП, но не забрать его. Это был отказ. Причем вовсе не по той причине, которую Татьяне озвучили в УФМС, дескать, сейчас все граждане Узбекистана меняют паспорта, а Каримов остается владельцем старого документа.
В своем решении местный отдел ведомства ссылается на нормы закона "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" .
Якобы пребывания Баходира в России невозможно, поскольку он "выступает за насильственное изменение основ конституционного строя Российской Федерации, иными действиями создает угрозу безопасности Российской Федерации или граждан Российской Федерации"
и "финансирует, планирует террористические (экстремистские) акты, оказывает содействие в совершении таких актов или совершает их, а равно иными действиями поддерживает террористическую (экстремистскую) деятельность". Татьяна удивляется: как возможен такой ответ, если Генпрокуратура проверила ее мужа "вдоль и поперек" и ни в чем противоправном не уличила?
20 февраля супруги Каримовы подали жалобу на действия УФМС. "А 23 февраля я, наконец, обнаружила в почтовом ящике конверт с уведомлением о решении по РВП. Но вскрывать его я пока не буду. Я его открою только в суде, чтобы судья видел, что он действительно запечатан . И знал, когда он отправлен", — говорит Татьяна. Она опасается, что иначе бумагу оформят задним числом и скажут, что Каримовы пропустили сроки обжалования.
"Я в этой ситуации уже больше двух лет. Я уже не знаю, что думать: кому мы перешли дорогу, что плохого мы сделали. Максимальное наше с мужем правонарушение — переход дороги на красный свет, не более. Мои права как гражданки России нарушаются. Мою семью хотят разрушить. Все происходящее совершенно не обосновано",
— возмущается Татьяна. Отступать в борьбе за мужа она не намерена. Если юридические инструменты в России будут исчерпаны, пара подаст в Европейский суд по правам человека. Баходир Каримов уже обратился за помощью в Комитет по делам беженцев ООН, но пока решения по его делу не принято.
